Неправильная женщина - Страница 43

— В Тулузе.

— Где?! — заорали мы с Танькой.

— В Тулузе. Это на юге Франции.

— А то мы не знаем, где Тулуза. Слушай, Татьяна, тебе там ближе, стукни эту гадюку. Все от подруг скрывает. А почему в Москву к нам не приехали?

— В Москве сейчас нам было бы… Ну, скажем, неуютно. И жить здесь нам негде.

— А у меня-то! — заголосила Татьяна.

— Тань, успокойся. Мы что, должны тебе на шею сесть? Работу мы, конечно, нашли бы. Но это очень смешные деньги, а надо мальчиков растить. Дать им образование. В Южной Франции у нас, то есть у Миши, полно родственников. Они нам помогли. Миша получил прекрасную работу. Мальчики будут учиться в Тулузском университете.

— Они туда прямо из Тбилиси поехали?

— Да, через Марсель.

— А ты-то почему здесь, а не в Тулузе, с ними?

Тут у Мананы на глазах снова набухли слезы.

— А меня не пустили.

— Как, не пустили?!

Оказывается, в свое время, Манана оставила себе российское гражданство, как родившаяся в Москве. И может уехать на ПМЖ только из России. А дадут ли ей теперь визу, одному Богу известно.

Мы с Танькой бросились ее обнимать и успокаивать. Ничего, поживет пока у Таньки, благо квартира позволяет, и будет добиваться положительного решения. Миша-то тоже не станет на месте сидеть, всех французских грузин на ноги поднимет, чтобы его жене дали разрешение воссоединиться с мужем и детьми. И мы подумаем, кого можно подключить. У Татьяны есть влиятельные знакомые во всем мире.

— Может, мне туда попробовать в турпоездку выехать? — робко предложила Манана.

— И думать не смей! Если откажут, то потом уже кранты! Попадешь в черный список, и еще сто лет не увидишь своих детей.

Мы сидели, пили вино, ели сациви и другую вкусную еду, которую наготовила Манана. Потом пили чай с моим тортом, и обсуждали, как помочь любимой подруге. Потом мы уже совсем осоловели от пищи и вина, перестали членораздельно разговаривать и начали петь. Когда мы по третьему разу завели про солнышко лесное, пришла Вика.

Посмотрела с неодобрением на теток, забравшихся с ногами на диван, и сказала:

— А вам не пора спать ложиться? Уже второй час ночи.

— Вот ведь ехидна какая, а называется родная дочь, — Танька вскочила и заметалась, — И правда, девочки, пора спать. Сейчас я вам постелю.

Я собралась было ехать домой, но Таня меня не пустила.

— И думать не смей. Ты нынче напилась. Ну и что, что стоишь прямо, не шатаешься? Сейчас тебя любой мент остановит просто по позднему времени. Что тогда делать будешь?

— Оставайся, моя золотая!. Не надо рисковать, — Манана обняла меня за плечи, а мы с тобой еще поболтаем.

Таня уложила нас на огромном диване в гостиной, мы легли и еще часа два рассказывали друг другу про свою жизнь. Утром я вскочила раньше всех, и, не дожидаясь завтрака, поехала домой. Надо же принять душ и переодеться раньше, чем идти на работу. По дороге домой я подумала, что совсем забыла спросить Татьяну, что она знает про Егорова.

До конца недели мы продолжали работать в обычном режиме. В среду я созвонилась с Ларисой Юрьевной и потребовала данные по отдельным торговым точкам: закупки, продажи, списание остатков, кадры, аренда и всякое такое. Общие данные Валерка мне привез еще во вторник. В ожидании этой информации я трудилась над питерским проектом. Шеф немножко поболел, но в четверг вышел, уверяя, что давление полностью вошло в норму.

Пятница прошла на редкость тихо. От имени и по поручению господина Егорова нас так никто и не побеспокоил. Уходя вечером домой, я сообщила шефу, что дня через три буду готова представить питерским промежуточные результаты и полный план работы. Он обрадовался, обещал в понедельник созвониться с заказчиком и назначить встречу. К нему полностью вернулись оживление и оптимизм. Он у нас никогда не умел думать об одном и том же дольше, чем несколько минут. Когда-то мне это представлялось недостатком. Сейчас я понимаю, какое это великое преимущество.

Дома меня радостно встретили дети: Катя сдала всю сессию на «отлично», Сережка тоже приступил к сдаче, и за первый экзамен получил «хорошо». Господи, я и не заметила. Надо бы сделать им что-нибудь приятное. Ужасно быть такой замотанной.

Но, оказалось, они сами вышли из положения. Запекли в духовке свиную шейку, купили пирожных и фруктов, и устроили пир горой. Я полезла в шкаф и достала оттуда припрятанную бутылочку Мерло. Мы выпили за Катькино успешное окончание сессии, потом за Сережкин «великий почин».

А потом я позвонила Татьяне и пригласила их с Мананой завтра ехать со мной на дачу. Вспомнила про то, что на завтрашний вечер претендует Женька, и в душе отмахнулась. Не до него. Мне сейчас гораздо приятнее и важнее быть с подругами. Узнав, что приедет Манана, дети начали очень громко ликовать. Они ее обожают.

Вот и отлично. Завтра с утра закуплю продукты и поеду на дачу. Девчонки приедут попозже на Танькиной машине. Посидим, отдохнем, шашлычок зажарим, переночуем, а утром они поедут домой, а я — за родителями.

Не забыть бы микроволновку и телевизор.

Утром Сережка с Катькой напросились со мной в магазин за продуктами. Обычно их не дозовешься, потому что выезжаю я очень рано, а вставать в субботу ни свет, ни заря, оба считают чем-то вроде китайской пытки. А тут вскочили, оделись и позавтракали за двадцать минут. Я поняла их маневр: обоим лень ехать на электричке. Придется им помучиться: кучу вещей я планировала везти в салоне.

Так и ехали всю дорогу: у Сережки на руках телевизор, Катька обнимается с микроволновой печкой. А на даче не успели выгрузиться, как подъехали Татьяна и Мананой. И закипела работа. Танька, как самая технически продвинутая, полезла на чердак регулировать антенну.